Цой Г.Г.

Галина Григорьевна Цой родилась в городе Ростове-на-Дону в 1951 году. 27 лет работала шофером, из них 20 лет- водителем такси. Работу свою любила, отно­силась к ней творчески, с са­моотдачей. Судьба ей пода­рила хороших пассажиров, много интересных встреч и знакомств, 20 лет безупреч­ного труда без аварий и ДТП. И, безусловно, то дело, кото­рому она отдавала свою лю­бовь, дарило ей творческое вдохновение, чувство напол­ненности жизни, моральное удовлетворение и счастье.

Многие из рассказов и стихов печатались в таких га­зетах, как «Вечерний Ростов», «Моя семья», «Наше вре­мя», а также в литературных альманахах и сборниках.

Галина Цой - неоднократный победитель различ­ных литературных конкурсов.

Ночь в Ереване

Я тогда с завистью смотрела на женщин-таксистов. Представляла и себя за рулем «Волги». У меня уже был семилетний шоферский стаж, но я все не решалась идти в таксопарк...

На работе мне дали санаторно-курортную путевку в Армению, в Джермук. Внешне я похожа на женщину с Кавказа: темноволосая, с большими глазами и носом. Так что в самолете соседка справа что-то громко мне говорила по-армянски, я в ответ лишь улыбалась.

Другая соседка, слева, тыча пальцем чуть ли не в глаз, обругала:

- Зря улыбаешься! Стыдно армянке не знать родной язык! Я отодвинула ее руку от своего лица и сказала:

- Барев (привет), но я - русская!

Приземлились в Ереване поздно вечером. Ехать в Джермук бы­ло уже не на чем. Я села в такси, чтобы устроиться в какой-нибудь гостинице. Таксист вез меня по городу с грубыми нарушениями ПДД. Красный свет светофора горел просто потому, что была его очередь, а дорожные знаки были лишь украшением столицы Армении.

Я сидела рядом с таксистом и ногами изо всех сил давила в пол, пытаясь, как мне казалось, тормозить. Шофер заметил мои попытки:

- Ты что, ездить можешь?

- Могу. Чего тут уметь?

- А ну садись за руль, покажи, - армянин резко затормозил и уступил место за баранкой. Я бы никогда не дала свою машину чужому человеку. Но это я, а он... Что ж, вот и представился случай хотя бы ненадолго почувствовать себя таксистом! Села за руль, плавно поехала... Сердце радостно забилось, а глаза засветились так, что не нужен дальний свет фар.

Таксист сидел рядом, опершись на дверь спиной, и не отрывал от меня восхищенных глаз:

- Вот это да! Ай, молодец! Да ты просто ас!

Потом всем пассажирам он что-то восторженно говорил на своем языке, а я колесила по ночному Еревану. Вот знаменитый коньячный завод, а фот изумительный поющий фонтан...

Пассажиры щедро давали червонцы и четвертаки - на таксометр никто не смотрел. Один офицер проехал немного и дал 50 копеек одной монетой. Таксист покрутил ее в руках:

- Это советские деньги? -Да.

- Подарю сыну - никогда не видел таких... Потом бывалые таксисты меня учили:

- Лучше бери женщину с кучей сумок, чем военного! Он и на тебя разделит сумму на счетчике.

Вот так я отработала ночь таксистом. Мой новый знако­мый к концу смены вывел всю бригаду из таксопарка посмотреть на меня. Я всем говорила:

- Барев! - и улыбалась радостно. Я уже точно знала - буду таксисткой!

Мой знакомый проводил меня до автовокзала и купил билет за свои деньги. А может, и мои: я их честно заработала.

Вернувшись в Ростов, я устроилась в 3-й таксопарк и откаталась 20 лет без единой аварии. Эти годы пролетели так же быстро, как та незабываемая ночь в Ереване.

Фамилия из трех букв

За двадцать лет работы таксистом в Ростове-на-Дону мне приходилось возить самых разных пассажиров. И вечно у ме­ня были неувязки с фамилией. Русские мужики мне говорили:
- Ты не похожа на Цой!
А чего я, русская женщина, буду похожа на фамилию, которая мне досталась от мужа? И я на полном серьезе объясняла докучли­вым клиентам, что просто сделала пластическую операцию - рас­ширила себе глаза. А почему нет? Увеличивают же женщины губы, грудь. Ну а я - глаза. После такого моего заявления мужики впадали в ступор и больше не приставали. Пассажирам-грузинам я говорила:
-  Это сокращенно Цой, а полностью - Цоидзе.
Если ехал армянин, то я была Цоян. А любопытному ев­рею шепотом произносила:
-   Я вообще-то Цойман, но об этом ни-ни.
Но однажды так меня достали, что взяла и визитку повер­нула тыльной стороной. Тут садится дамочка. Едем, и ее заин­тересовала визитка!
-  А почему вы визитку повернули? Чтоб мужчины ваше имя не читали и познакомится с вами не могли? - спросила пассажирка.
Ну блин! И так плохо, и эдак нехорошо.
-  Да не в имени дело! У меня фамилия из трех букв, - отве­чаю, - на «й» заканчивается, ее часто пишут на заборах. На­доело объяснять, почему она у меня такая!
Женщина ужаснулась:
-  А я и не знала, что существуют такие фамилии!
-  Бывают, как видите. И главное, я ни в чем не виновата. Она мне от мужа досталась!
-   А муж не мог взять вашу фамилию?
-   Ну вы же знаете мужчин! Они такие эгоисты.
А тут на кирпичном заборе надпись белой краской: «Вик­тор Цой, мы тебя никогда не забудем!» Киваю:
-  Видите, опять моя фамилия!
Дамочка бросила взгляд и вздохнула с облегчением. А выходя из такси, смеясь, сказала:
-  Конечно, «Цой» часто на заборах пишут! Но я, честно говоря, совсем другое подумала!
Ну что же, как говорится, каждый думает в меру своей распущенности. А я дала по газам и поехала дальше, смущать новых пассажиров.

Утопленница, остановитесь!

Я двадцать лет проработала в Ростове-на-Дону такси­стом. Как подумаешь - оторопь берет. На заре моей карьеры (тогда мне было 27, а выглядела я максимум на 19) повадилась я проводить обеденный перерыв на Гребном канале. Август, жара, подъезжаю поближе к воде, облачаюсь в купальник и плаваю. Поплещусь - вылезу, соображу бутерброды. Кофе - в термосе. Ем и загораю. «Волга» с шашечками - под боком.
Однажды подъехала милиция. Видят - такси стоит, а ря­дом никого, если не считать девчонки, по виду студентки, кото­рая нежится на солнышке.
-  Девушка, а где водитель? - спросил меня молодой сержант. «Вот сейчас прикопаются к чему-нибудь, ну их!» - подума­ла я и лихо ответила:
-  Не знаю, не видела.
-  Может, он утонул?
-   Может, и утонул. Сержант огляделся.
-   Чтобы утонуть, надо купаться. А где одежда?
Да, одежды в поле зрения и правда не было видно. Толь­ко моя. Неувязочка получалась.
-   А может, он в одежде купался и в ней утонул? - выдви­нула я смелую версию.
-   Почему в одежде?
-   Ну, может, ему без одежды купаться холодно было? Сержант посмотрел на меня как-то странно, но ничего не
сказал. Стражи порядка потоптались возле такси, записали номер и ушли.
Время обеда закончилось, я села за руль и покатила в го­род. А у самого выезда на трассу стоят те милиционеры. Увидели знакомый номер «Волги». Представляю себе их разговор, сопро­вождаемый выразительными взмахами жезлов в мою сторону:
-   Гляди, утопленник едет!
-   Не утопленник, а утопленница!
Наверное, никто никогда не слышал, как на дороге из «матюгальника» раздается такой приказ стражей порядка:
- Утопленница в белой «Волге» номер такой-то, остановитесь!
А я по газам и быстрее давай колеса уносить. Стыдно мне стало. Зачем я их тогда обманула? До сих пор не пойму.